Арина Мурашова, студентка первого курса «Третьего меда» и санитар КМЦ «Кусково», рассказывает о первом опыте, ожиданиях и страхах практики в больнице в условиях COVID-19.
– Вы учитесь только на первом курсе, как вышло так, что вы сразу попали на практику в реанимацию?
– Конечно, сразу в реанимацию ни меня, ни кого-либо другого не отправляли, мы в университете «нанимались» волонтерами – отмывать полы в новой больнице. Там то мне и повезло, стоило пару раз постоять на раздаче швабр – и я уже познакомилась с проходящими мимо врачами из «красной зоны». Благодаря этому мой запрос на работу в реанимации был принят.
– Совпали ли ожидания от такой практики с реальностью?
– Подозревала, что будет тяжело: знала про натирающие костюмы, что в них ни есть,ни пить, даже в туалет выходить нельзя, и то, что придется ночевать в больнице, быть «на побегушках» у настоящих врачей, но в голове все это воспринималось как «побочные эффекты» обучения будущей профессии, которые необходимо перетерпеть, и я была уверена, что быстро со всем свыкнусь. Однако оказалась крайне не подготовлена к реанимации: все, чего боялась, что считала самым «тяжким» – в зоне даже не замечалось, зато давление ответственности и потрясенное состояние после первых столкновений с трупами напугали куда больше, чем ожидалось. Навсегда запомнила первый день: больница только открылась, народу не так много, как сейчас, я спокойно знакомлюсь со всеми, клею карты, ощущая свою «значимость», но вот пришло время подходить к пациентам. Все с тем же чувством своей «общественной полезности» я заходила в палату, но никто не предупредил, что больные лежат полностью голые, и это – первое, что выбило почву из под ног. Мой напарник должен был сделать укол, и, несмотря на мою прежнюю уверенность в собственной небрезгливости и бесстрашии по отношению к крови, впечатление от обнаженной пожилой женщины, которую прокалывают иглой буквально лишило дара речи и спокойного состояния: меня начало мутить, все вокруг как в тумане, слова напарника звучат откуда-то издали, мысли в голове просто испаряются – я стою, будто окаменела, совершенно не владея собой. Не знаю сколько понадобилось времени, чтобы – «восстановиться», прийти в себя, помню только, как сидела и пыталась справиться с навязчивым позывом тошноты. Первая часть дня теперь казалась секундой, красивой картинкой, в реальности которой я сомневалась. Понадобилось пару смен, чтобы окончательно ко всему привыкнуть, адаптироваться, и вот я уже колю свой первый укол, вижу как игла проникает под кожу и сразу вспоминаю впечатления первого дня. Голова кружится, хочется вырвать, но понимаю, что если «завтрак выйдет наружу», то мне придется ходить с рвотой, под плотно приклеенной маской, до конца смены, а значит, терпеть просто необходимо. Я еле поборола себя, но самый жуткий опыт ждал впереди – перевозка первого трупа. Страшно, мурашки по всему телу – это ощущение долго не покидает, однако и к такому постепенно привыкаешь. Коллеги помогают справиться с переполняющими эмоциями – думаю, именно внутренняя коммуникация предохраняет всех от того, чтобы просто не сойти с ума, между людьми, связанными таким опытом особая прочная связь – уже в первую смену в перерыве хочется поделиться со всеми тем, что на душе и не связано с медициной, это такой метод отвлечения и подавления эмоций после рабочего дня. В результате всех, с кем работаешь, знаешь близко, доверяешь им, ощущаешь себя в безопасности. Это эффективное средство защиты от срывов. Хотя есть и другая сторона: приезжая домой, находясь среди людей, далеких от больницы, удерживать стресс становится очень сложно, я жутко раздражительна и нетерпима, поэтому после смен пару дней изолируюсь от всех.
Comments