«Закрывая наряд, дозу раскидывали на всех поровну»

Сергей Кораблин – ликвидатор последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Он рассказал о том, как люди спасались от радиации с помощью алкоголя, о жизни работников в детском садике и как ликвидаторы делили дозу радиации на всех поровну.

— Какие обстоятельства привели вас в Чернобыль?

— Те же, что и на службу в ВДВ. Если не я, то кто? Хотелось помочь Родине, сберечь молодых ребят. Солдатиков через военкомат призывали, не сообщали куда везут. Взяли, привезли, в палатки загнали. Потом грязную работу давали, чтобы специалистами не жертвовать. Если мне удалось хоть одного мальчишку от такой участи уберечь, то значит всё что я делал, не зря.

— В чём заключалась ваша работа, как ликвидатора?

— Наша бригада работала в блоке номер 2. Мы готовили оборудование, ремонтировали его и устанавливали. Опасная была работа, потому что разрушенный блок рядом был, в метрах 60-70. Сейчас говорю об этом и понимаю, что должно было быть страшно, но мы так уставали, что сил хватало только на работу.

— Какими были условия работы?

— 15-20 дней каждого месяца мы находились на блоке. Народу было много, работали по 12 часов. Первое время все жили в детском садике. Чтобы умыться, приходилось на коленки вставать, да ещё и спали все на маленьких детских кроватках. В какой-то момент я устал от этого всего и попросил маму моего товарища помочь с жильём. Так и получилось, я жил в однокомнатной квартире, а бригаде в детском садике. 

— Как происходило измерение радиации? Переживали ли вы за своё здоровье?

— У всех работников были персональные накопители, которые должны были показывать дозу полученной радиации. Но они были слепыми, я не мог посмотреть индивидуальную дозу, которую получил каждый работник. Когда мы возвращались на щит электрического контроля и закрывали наряд, то дозу раскидывали на всех поровну. Не совсем правильно поступали, но сил не было, да и оборудование в то время не давало возможности сильно за здоровьем следить. Все всё понимали и работали.

— Что вы чувствовали во время ликвидации? Как справлялись с эмоциональным накалом?

— Мне было 28 лет. Да все в бригаде были практически ровесниками. Эмоциональный накал? Вряд ли. Разве что уставали сильно. Дорога много сил отнимала, полтора часа в одну сторону, полтора часа в другую. Как домой придёшь, так сразу в кровать падаешь, чтобы хоть крупицу сна урвать. Может и чувства от этого притуплялись, но из-за усталости о них и не думал никто.

— Какие необычные ситуации происходили с вами во время операции?

— Много чего с нами случалось, но вот эта ситуация мне до сих пор вспоминается. Мы пошли с двумя сотрудниками за запасными частями. Подходя к складу, услышали гомон. Зашли посмотреть кто шумит, а там человек 5-6. Во главе мужчина, которого я сразу прозвал «запорожский казак». Лицо красное, сам крупный, усы длинные. Я им говорю, ребят, уйдите отсюда, пожалуйста, здесь нельзя находиться. На что «запорожский казак» возмутился и заявил, что у него день рожденья и они хотят выпить. Предложил и мне налить. Он считал, что под влиянием спиртного клетка меньше подвержена облучению. Мне-то не жалко было, пусть пьют. Но вот табличка на данном участке показывала несколько дневных доз радиации. До сих пор удивляюсь, как их это не смутило и поражаюсь их вере во всесильный русский алкоголь.

Сергей Кораблин

— Как изменилась ваша жизнь после аварии на Чернобыльской АЭС?

— Честно? Я попал в аварию, сломал обе руки. Из-за полученной дозы радиации кровь была плохая, переломы долго заживали. Была инвалидность, развод, но я был молод и жизнь была в самом разгаре. А вот сейчас занимаюсь работой с чернобыльцами-ликвидаторами. На Калининской АЭС, благодаря помощи её руководства, установили Стелу всем пострадавшим от радиоактивных аварий и участвующим в ликвидации аварийный ситуаций. Альбом выпустили с фотографиями чернобыльцев. Есть у меня ещё задумка сделать передачу, где ликвидаторы дают маленькое интервью. Несколько слов о себе, о том, как относятся к произошедшему, решились бы участвовать в ликвидации, если бы знали, чем это для них обернётся?

— А если бы вы знали, как на вас повлияет участие в ликвидации, то приняли бы в ней участие?

— Да, не задумываясь. Дело ведь не в том, сколько мне это принесло неудобств, я знал на что иду. Мы все для будущего старались, не нашего, а вашего. Это как Великая Отечественная Война, только меньшего масштаба. Устранить последствия катастрофы, изучить всё что можно, чтобы это не повторилось — вот какая была у нас цель. Мне кажется, что мы справились.