«Забирать документы я, взрослый врач, отправил маму»

Иван Дьяконов, практикующий онколог, рассказал о попытке получения научной степени в медицине

– Ты закончил медицинский, прошел через две интернатуры и начал работать онкологом. Почему после этого решил поступить в аспирантуру?

– Это было шансом посмотреть на методы лечения и диагностики в крутом медицинском центре. Обычно провинциальным врачам современные инструменты и препараты доступны лишь на бумаге. Например, до поступления в аспирантуру я год работал в Новочеркасском онкодиспансере. Там была отличная операционная, но отвратительное обеспечение препаратами, а также плохие условия в палатах: ободранные стены, грязное белье, антисанитария.

– Что заставило тебя отчислиться из аспирантуры?

– Во время учебы никакого дохода не было вообще. В петербургском институте, где я учился, существовало негласное правило, согласно которому работать нужно было только в этом учреждении. Но вакантных мест в отделении не было, аспирантов на работу никто не брал. Кроме того, вся наука сводилась к простому «подбиванию цифр и корректировке результатов «под исследование». Никакой научной ценности такие работы не представляли.При этом учеба занимала свободное время даже на выходных. В субботу-воскресенье я занимался литобзорами, подбивал базу данных. Остальную неделю проводил в отделении, приходил в центр к полседьмого или семи, уходил в восемь или десять вечера. Я бы без проблем продолжал  в том же духе, если бы не кончились деньги и мотивация.

– Как происходило твое отчисление?

– Я поехал на конференцию в Уфу, после возвращения заболел гнойной ангиной. Тогда начались упаднические настроения, и я не стал активно лечиться: сидел дома, пил чай. Так проболел две недели, много думал. После такого «‎анабиоза» меня покинули жизненные силы, я был подавлен и разочарован. Больше не видел смысла возвращаться в институт и решил просто сидеть дома. Игнорировал все входящие звонки от коллег. Они звонили с разных номеров, пару раз они даже приходили ко мне домой, чтобы выяснить, жив ли я. Было слышно, что они стучатся и звонят в дверь, «вырубают свет в счетчиках, но мне было все равно. Когда стучали в дверь - ждал, пока они уйдут, и занимался своими делами. Вместо того, чтобы выйти и включить свет, я спал. Так я «‎просычевал» около четырех недель, редко выходил на улицу.. Конечно, совесть немного грызла: я же просто взял и исчез, никого не предупредив и не думая о последствиях. Даже не знаю, как отреагировали коллеги. Забирать документы я, взрослый врач, отправил маму.

– По сути, практика для тебя победила теорию?

– Больше пользы я приношу как практикующий врач, хотя кое-что из аспирантуры я все-таки вынес. Сейчас я работаю в том же диспансере, где работал до этого, и недели две назад обратилась женщина с непонятными болями в поясничными области. Я ее обследовал, выявил опухоль почки. Решил, что нужно сделать резекцию, провел операцию. И понял, что моя «‎недоаспирантура» не прошла бесследно: мы сделали первую резекцию почки в Новочеркасске. В региональных больницах мало кто делает эту операцию. Теперь та женщина рада, улыбается, благодарит, и это резко контрастирует с ее состоянием на момент постановки диагноза. Тогда она было мнительная, апатичная, не хотела ничего слушать, не доверяла врачам вовсе. Так что, наверно, я ни о чем не жалею. Пока мой опыт, даже провальный, помогает людям, повышает их доверие к медицине, я буду говорить, что не зря потратил полгода.