Евгений Романов, двадцатилетний транс-мужчина, рассказывает свою историю взаимоотношений с родителями и сверстниками.
– Ты всегда знал, что ты мужчина?
– В 9 лет начал задумываться, что мне дискомфортно от навязанных вещей, от того, что говорят, каким я «должна» быть, а я понимал, что таким быть не хочу. Впервые начал использовать местоимение «он» в 13 лет. В 14 узнал о трансгендерности, до этого момента я чувствовал себя дефектным, ненормальным.
– Когда ты попросил родителей обращаться к тебе в мужском роде?
– Кажется, в пятнадцать. Матушка говорила, что это все подростковое. Помню, как в 14 переименовал себя во Вконтакте с «Евгения» на «Евгений», а потом слышал, как в соседней комнате отец и старшие братья смеются над этим и травят шуточки. Примерно в этот же период начал испытывать отвращение к своему телу. В 16 лет сам в тайне начал заместительную гормональную терапию без обращений к специалистам. Мне тогда было очень плохо. Я хотел, чтобы окружающие люди хотя бы из вежливости обращались ко мне правильно. Думаю, если бы общество было более принимающим, в том числе моя семья, я никогда бы не начал ЗГТ (заместительная гормональная терапия).
– На протяжении всего времени ты встречался с унижением и непониманием даже дома?
– Конечно, все время. Помню, отец вернулся с корпоратива «подшофе» и сказал мне: «Не знаю, кто ты: он, она или оно, но можешь катиться на все четыре стороны». Я тогда уже закончил колледж, и вот с 18 лет не возвращался домой.
– Ты два года не видел родителей?
– Маму не видел давно, она не смогла принять меня. А с отцом общаюсь. Он написал через полгода, как я ушел. И постепенно мы начали переписываться. Сейчас он меня поддерживает, мы разговариваем каждый день.
– А как реагировали сверстники, какой самый жесткий случай травли?
– В школе, где я учился девять классов, пока не перешел в колледж, я носил маскулинизирующую одежду и часто слышал, что девочки не должны так одеваться. Меня тогда называли в женском роде, я говорил о себе в мужском. Самый жесткий случай – попытка изнасилования моими одноклассниками. Это было прямо на перемене, шесть мальчиков затащили меня в туалет, чтобы я им отсосал и все такое. Тем самым, по их мнению, у меня должны были вправиться мозги. Самое поразительное для меня было, что другие просто смотрели и ничего не делали. Учительницы тогда не было, она вышла.
– Ты вырвался, получается?
– Звонок прозвенел. Они отстали, и я молча пошел на урок. Я никому не рассказал тогда.
– В колледже как реагировали?
– Ко второму курсу ко мне начали обращаться правильно, потому что я стал меняться на фоне ЗГТ. Они задавали много вопросов, иногда очень глупых, я относился к этому снисходительно и все им объяснял. Они действительно не понимали. К третьему курсу не было ни одного человека, кто обращался бы ко мне в женском роде.
– Непринятие и агрессивная реакция происходят от непонимания?
– Очень многое вытекает из необразованности. Даже Путин сказал, что трансгендеры – это трансформеры. Здравствуйте, меня зовут Евгений, мне 20 лет, и я трансформер, называйте меня Бамблби.
– Ты собираешься делать операцию?
– Мое тело меня полностью устраивает, хотя я не плавал на людях уже пять лет. Скорее всего, я сделаю верхнюю операцию, но низ я ни в коем случае трогать не буду.
– Хочешь детей?
– Всю жизнь очень хотел. Была мысль заморозить яйцеклетки и потом воспользоваться услугами суррогатной матери. Хотя в теории я сам могу выносить и родить, если захочу. Я бы хотел многодетную семью.