Соловей будет петь в наших сердцах

1 декабря, 19:40. В голове мысль, что опаздываю. Было сразу понятно, что в последний день работы кинотеатра «Соловей», людей будет много. На подходе к месту вижу девушку. Выглядит странно, на лице белый грим как у Пьеро, на груди табличка «ГОЛОДОВКА». Сидит тихо, не кричит и не привлекает к себе внимание.

Студентка Ира с одиночным пикетом

Девушку зовут Ира и она сидит у киноцентра с 7 утра. На вопрос, почему она защищает «Соловей», говорит, что в целом защищает идею, защищает не только место, но и историю, которую пытаются уничтожить не первый год. «Я никого не агитирую. Мне просто важно, что люди интересуются, пытаются что-то сделать, даже если понятно, что уже ничего не изменить», — говорит она с улыбкой.

На улице очень шумно. С одной стороны доносятся крики: «Спасем кинотеатр, пока мы еще можем. Собираем подписи!», а с другой, в унисон им, кричат: «Поздно уже. Раньше рыпаться надо было!». Перепалка не прекращается ни на секунду. По всей территории около кинотеатра ходят молодые ребята с листами. Они собирают подписи и снимают на видео то, что творится у киноцентра. Один парень говорит, что их пытаются прогнать, чтобы они не мешали своими криками прохожим. Происходящее кажется каким-то сюрреалистичным фильмом. Решение о сносе кинотеатра зацепило многих. А желание властей построить на его месте очередную высотку возмутило даже тех, кто никогда не ходил в «Соловей».

Вестибюль перед началом сеанса

Время уже поджимает, а нужно еще раздобыть билет на первый и последний фильм в истории кинотеатра. «Великого диктатора» с Чарли Чаплином показывали в день открытия «Соловья» 31 марта 1989 года. В холле много людей. Слишком много. Не только взрослые, но и дети. Никто не понимает, где заканчивается очередь. Краем глаза замечаю актера Михаила Сафронова, который очень быстро уходит наверх.

В здание ситуация не лучше, чем на улице. Наверху играет оркестр, дети в тематических костюмах из 80-ых бегают и кричат: «Газеты! Купите газету 1986 года об открытии киноцентра! Всего 50 рублей!», кто-то снова кричит «Спасем «Соловей». Сотрудники киноцентра не могут справиться с наплывом гостей. Очень душно и жарко.

Ребята с газетами 1986 года

Спустя 20 минут слышу, что билеты закончились, но люди могут посмотреть фильм на ступеньках в зале. Все начинают расходиться, а стеклянные двери закрываться. Под шум пролезаю во внутрь. «Простите! Простите пожалуйста. Могу я поговорить с кем-нибудь из администрации?». На меня смотрят с недоверием, спрашивают зачем мне это понадобилось. Объясняю, что хотела бы взять комментарий по поводу всей этой ситуации с киноцентром. «Ну идите наверх, там женщина с белыми волосами, ходит с рацией. Только имя ее не называйте в своем материале! Ей и так тяжело». С этими словами меня выталкивают на лестницу. Наверху нахожу ту, о ком мне говорили и задаю интересующий вопрос. «Что вы от меня хотите? Я все еще ответственна за кинотеатр и людей в нем», — женщина на секунду замолчала, но потом продолжила:

«Я не готова расставаться с этим местом, в него вложена моя душа. А то, что случилось… Не хочу я об этом».

И она быстро уходит в направлении служебных помещений.

Несмотря на неорганизованность, никто не жалуется. Люди понимают, что это последний раз, когда они посетили «Соловей», кинотеатр, в который многие приходили еще детьми. Походив еще немного по помещению и поностальгировав, все-таки решаю прорваться в зал, хотя бы на пару минут. И мне это удается. Зал полный, фильм уже начался. И хоть вся эта ситуация грустная и мы уже ничего не сможем с этим сделать, здесь чувствуется уют и какая-то непередаваемая домашняя атмосфера. Постояв пару минут и простившись с этим культовым и родным местом, ухожу, аккуратно закрыв за собой дверь.