«Север научил меня жить без излишеств»

Московский преподаватель английского языка Алина Кузнецова рассказала о полугодовом опыте жизни в Арктике и сложностях работать учителем в поселке шахтеров с Донбасса на Шпицбергене.

– Как вы впервые оказались на Севере?

– В 15 лет мы с сестрой уговорили родителей на поход в Карелию. Оттуда я вернулась другим человеком – настолько меня поразила атмосфера. С тех пор Север – место, которое хочется исследовать дальше.

– Как вы уехали туда работать? 

– После экспедиции в поселок Провидения захотелось кардинально поменять свою жизнь. В том  я согласилась на предложение преподавать в провиденской школе 3 года. Но неожиданно появилось объявление о работе учителя в российском поселке Баренцбурге на Шпицбергене сроком лишь на 6 месяцев. Написала им, ни на что не надеясь, и меня взяли, хотя кандидатов было много.

Баренцбург – угледобывающий поселок, куда приезжают в основном с Донбасса. Там нет постоянного населения: условия не позволяют рожать, а умирать нельзя из-за вечной мерзлоты, которая выталкивает захоронения.

– Какие сложности возникли у вас при работе в школе?

– Я должна была преподавать английский, однако контракт подписала на помощника воспитателя школы и детского сада. В итоге работала воспитателем и учителем английского, как и планировала. Но после увольнения директрисы меня назначили начальником летнего пришкольного лагеря, что в данных условиях означало быть в ответе за всю школу. В трудовой книжке это не оформили – оставили должность помощника воспитателя.

К ученикам нужен был особый подход. Отцы-шахтеры и матери-уборщицы не объясняют, зачем учиться. Начальные классы и детский сад – проблемная зона. После выходных в компании родителей они чокаются компотом и осознанно ругаются матом. В средней и старшей школе проще работать: дети взрослее и многое понимают. 

– С чем еще вы столкнулись?

– Главным испытанием были сплетни. В поселке с 300 жителями мало что происходит. Когда приехала, про меня уже все знали. Пока шла по улице, подходили незнакомые люди, спрашивали, как работа. Более того, они не понимали, почему москвичка с хорошим образованием и возможностью нормально зарабатывать приехала жить в Арктику. Люди вынужденно бежали туда из-за войны на Донбассе. Эта атмосфера давила. Сложно донести свои мысли и принести пользу, когда все обсуждают ложные факты о тебе. Но потом абстрагируешься и прекрасно существуешь.

Мне было тесно в замкнутом пространстве. Из-за белых медведей из посёлка нельзя выходить без разрешения, ружья и организованной группы. Но конкретно в Баренцбурге медвежьих троп нет, поэтому я нелегально гуляла на море и в горах – это были лучшие мгновения, особенно в полярные дни, когда солнце не садится.

– Как пришла идея написать книгу?

– Я ехала туда с этой мыслью. Мне кажется, я не имею права возвращаться из удаленных мест с экстремальными условиями, пока не поведаю об этом миру. 

– Уехали бы еще раз?

– Предлагали продлить контракт, но резона оставаться не было. Если долго живешь в замкнутом пространстве, потом сложно найти себя на большой земле. Люди отвыкают от жизни на материке и панически боятся уехать. Я ощутила это на своей шкуре, когда побывала в столице Шпицбергена Лонгьире. Поразили машины и обилие еды в супермаркете – по сравнению с Баренцбургом город с 2 тысячами жителей казался мегаполисом. В Москве у меня случился культурный шок. Пришлось отучаться от привычки здороваться с каждым встречным. 

– Что вам дал этот опыт?

– Мой характер закалился. От общения в поселке невозможно обособиться. Это накладывает отпечаток на поведение: нужно следить за тем, что говоришь, иначе поймут не так, и начнется циркуляция грязи. К тому же Север научил жить без излишеств. Московских развлечений больше не хотелось, и выходные, когда можно только гулять и восхищаться природой, стали лучшими.