«Руки прочь от наших семей!»: как прошёл митинг против закона о домашнем насилии

23 ноября в парке «Сокольники» прошёл митинг против закона о домашнем насилии. Заявленное число участников было внушительным - 1500. Однако на деле митингующих было в 7 раз меньше.

Время 12:58. Формально митинг почти начался. Несколько человек быстро проходят мимо меня через рамки досмотра на огороженную территорию. Гайд-парк в Сокольниках постепенно начинает заполняться. Вдоль забора с внешней стороны парка быстрым шагом туда-обратно ходит мужчина и бормочет себе под нос что-то про «гниющую Америку» и «судьбу Украины». Захожу внутрь.

Митингующие выстраиваются возле сцены перед началом мероприятия

Митинг начинается, но людей мало. От силы 100 человек. Через рамку проходят мужчины лет 35 с флагами «Сорок сороков», «ЛДПР», «Косово это Сербия», «Мужской путь», «Сегодня СБН, завтра ЛГБТ?». Войдя на территорию, удивлённо оглядываются. Спрашиваю: «Ожидали, что будет масштабнее?» - «Сейчас подтянутся, холодно сегодня».

Парк заполняется - уже около 200 человек. Со сцены Андрей Кормухин, который возглавляет «Сорок Сороков», заявляет, что число жертв домашнего насилия серьёзно преувеличено: «Если, как они говорят, в стране от насилия пострадало 16 миллионов женщин-значит в каждой четвертой семье должны быть такие. Есть у вас в каждой четвёртой семье истязания? ». Слышу, что за мной громким, властным голосом «Нет!» кричит мужчина. Оборачиваюсь. Многодетная семья: муж, жена и трое детей. Двое дошкольного возраста, один старшеклассник. Самый младший стоит в полусогнутом состоянии, пытаясь повиснуть на руке матери. Женщина, увидев меня, сразу отходит в сторону, указывает рукой на мужа и взглядом говорит: «Все вопросы - к нему». Спрашиваю: «Почему вы с детьми? С какого возраста детям можно ходить на митинги?». Мужчина меняется в лице и негромко, но уверенно отвечает: «Детям можно ходить на митинги, когда я им разрешу. Все должна участвовать в жизни страны. Мы должны что-то менять. Закон против домашнего насилия нам не нужен — уже есть Уголовный Кодекс».

Наблюдаю за семьей после того, как отошла в сторону. Стояли ещё минут 10. Самый младший ребёнок грустно смотрит на отца, по глазам читаю: «Устал». Через 20 минут все пятеро покидают митинг.

Тем временем, на сцену выходит Павел Пожигайло, член Общественной палаты. Зовет жену и детей на сцену: «Ольга, иди сюда, скажи, что я тебя люблю. Дети, идите сюда». Справа от меня молодой человек с зачесанной вверх челкой усмехается: «Прям так и скажет сейчас при всех, что он её дубасит».

Митингующие во время выступления Павла Пожигайло

Прошло чуть больше часа. Гайд-парк постепенно пустеет. Многие столпились возле деревянного столика с самоваром и чайными пакетиками. Замёрзли. Подхожу к мужчине, который разливает чай: «А вы просто чай разливаете или тоже против закона выступаете?» Андрей (именно так его зовут) отходит со мной подальше от столика: «Я против закона. Уже сейчас есть более 70 законодательных способов, как бороться с насилием в семье. А этот закон даёт человеку пистолет, чтобы он стрелял в своих близких».

На сцене продолжаются выступления. Депутаты Государственной Думы Оксана Пушкина, Николай Земцов, Владимир Крупенников вещают для небольшой группы людей. Они уверяют собравшихся, что закон полностью разрушит институт семьи и брака. Андрей Кормухин заканчивает митинг и сообщает о том, что законопроект, на самом деле, «феминистский», а продвигается он для того, чтобы у активных ЛГБТ-групп была возможность брать детей из традиционных семей.

На выходе ко мне подбегает молодая девушка: «Можно задать вам пару вопросов насчёт митинга?». Смеюсь. И это не первый случай. За время мероприятия дать интервью и высказать своё мнение о законе меня просили 4 раза. Журналистов на площадке было, действительно, много. Интересно, если вычесть их из общего числа пришедших, цифра резко не уменьшится в 2 раза?

Выхожу из огражденной территории Гайд-парк. Женщина в полицейской форме подходит к коллегам: «Наконец-то закончилось».