Ирина Булина – ветеран войны, автор более 150 научных публикаций и более 20 изобретений, 4 из которых защищены патентами, а также автор книги «Блокадная зима моего детства», рассказывает о том, как пережила блокадные осень и зиму 1941-42 г. в Ленинграде.
Начало войны и голода
Когда началась война, мне было восемь лет. Голод наступил не сразу. Первое время, когда ввели карточки, было вполне достаточно еды. Мы даже не всё выкупали. Родители считали, что война кончится очень быстро, потому что у нас много танков, много самолетов. Все были уверены, что победим. Так вроде бы даже интересно было жить в траншее, бегать и собирать осколки после обстрела, а потом складывать их в специальные мешочки. Первый раз мне действительно стало страшно, когда я утром хотела пойти играть к моей подружке Жанне, а бабушка меня не пускала. «Не пойдешь», – говорила она. А я спрашивала: «Почему?» И я посмотрела в ту сторону, где стоит их дом, а забор между нами был повален в нашу сторону. И я увидела на нашей территории часть куклы Жанны.
Как люди помогали друг другу
Несмотря на то что война продолжалась, мы все равно друг другу внушали и все время проговаривали: «Мы всё равно, мы всё равно победим!» Сотрудники института растениеводства им. Вавилова умирали от голода в кабинетах, заставленных сортовым зерном. От голода у всех нас появлялись обреченность и безразличие. Даже смерть родственников уже не ранила. Соседка наша, у которой две девочки умирали, говорила своему сыну: «Женька, не надо ходить через весь город и нести им эту похлёбку. Они все равно умрут». Женька этот учился в ремесленном училище при одном из заводов. Каждый день через весь город приходил домой и приносил им в баночке суп и пару ложек какой-то каши, отрывая это от своего рабочего пайка. Он был крайне истощен, и вскоре мать нашла его умершим на площадке второго этажа. И когда умерла одна из его сестер, мать не пошла её хоронить, завернула в простыню, положила на подоконник и сказала : «Всё равно скоро умрет и вторая».
О том, что было счастьем
Как-то мама моя ушла, а потом вернулась с забинтованной рукой и принесла мне маленький кусочек сахара и кусочек хлеба. Это было счастьем в те времена. Она ходила сдавать кровь. Оказывается, что кровь ленинградцев спасала тяжелораненых. Она была на вес золота. Но бабушка ругалась: «Что ты делаешь? Ты думаешь, что ты её этим спасешь? Ты всех нас погубишь!» И когда родителей не было дома два дня, но они вернулись живыми, – это тоже было счастьем.
Чувство голода
Я в кофейную чашечку отчищала от шелухи овес. Это помогало отвлечься от чувства голода. А взрослые запаривали себе кипятком и ели с шелухой, как лошади. А еще отвлекало от голода то, что я любила рисовать. Моя бабушка учила меня, потому что она преподавала в начальных классах.
Войне конец!
Вот это действительно было счастьем. Это все, как сумасшедшие понеслись. Мы убежали с уроков и никому ничего не сказали, искали какие-то демонстрации, побежали к горсовету. Все обнимались и целовались. Спустя время у меня такое же общее чувство было, когда Гагарин полетел. И каждый год, когда я приезжаю в Ленинград, первое, куда мы идем, – это на Пискарёвское кладбище. Там играет траурная музыка, и я опять плачу, ничего не могу с собой сделать.
Желание написать книгу
Мама раньше прятала от меня дневник отца, потому что каждый раз, когда я его читала, я плакала. Так как меня воспоминания о блокаде никогда не оставляли, я показала дневник мужу, и он мне сказал : «Ну что же ты делаешь? Вот отец написал его для того, чтобы люди помнили. И ты должна это сделать, чтобы люди помнили!»
Comments