Ирина Лобановская, известный публицист и прозаик, рассказывает о своей первой встрече с Розенталем, о проблемах с пониманием своего героя и о том, что заставило ее приостановить карьеру.
— Как вы начали писать?
— В младших классах взяла вдруг тетрадь и объявила маме, что буду писать роман. Ни много ни мало. Все смеялись. Жаль, что та тетрадь не сохранилась. Я ведь действительно тогда что-то сочинила. Позже очень повлияла словесница в школе, которая оценивала мои сочинения. Наверное, она что-то заметила во мне. Я вообще читала много, увлеченно, самых разных авторов. Пожалуй, первым, кто вдохновил меня, оказался Радий Погодин. Я даже написала рецензию на его книгу и отправила в Дом детской книги. Был тогда такой. Меня туда пригласили, долго беседовали и заботливо посоветовали писать и дальше. Что я и сделала.
— Вы учились в МГУ у Розенталя, каково это было?
— Да, мне повезло. Это был великий человек, заставлял думать. С Розенталем я познакомилась в коридоре на пути на лекцию. Он стоял с Вомперским, что-то они явно друг другу доказывали. Все, старательно выдерживая дипломатическую дистанцию, обегали их с обеих сторон и мчались на лекцию. Но нам с моей лучшей подругой Машкой стало вдруг уж очень интересно, и мы ненадолго приблизились.
— Да нет, Валентин Павлович, голубчик, — говорил Розенталь, — помилуйте, какой же это суффикс? Это окончание, всегда было окончанием. Очевидность.
— Дитмар Эльяшевич, позвольте, — возражал Вомперский, — вы посмотрите на основу. Это безусловный суффикс!
Розенталь стал волноваться, хотя вообще вывести из себя его было почти невозможно, как стена, а тут даже голос повысил.
— Да как же вы не поймёте?! Здесь нет ничего похожего на суффикс! Я просто удивляюсь вашим выводам!
И казалось, что в мире нет ничего значимее и ценнее этих суффиксов и окончаний. Студенты шарахались в стороны. Мы с Машкой дошли до аудитории.
— А вот ни тебя, ни меня что-то не занимают эти проблемы. Даже неловко, — пробормотала моя Маня. — Может, мы не так живем? Пойдем завтра в Ленинку, поучим состав слова? Сразу после лекций. Мы ведь условились готовиться вместе.
В мое ближайшее расписание суффиксы никак не входили. Тем более окончания. Я скисла, нехотя кивнула и глянула в конец коридора. Розенталь и Вомперский по-прежнему увлеченно дискутировали.
— Где вы черпаете идеи для своих произведений, что вас вдохновляет?
— Герои часто приходят сами, становятся почти живыми, ты их почти видишь. Сложно было во время распада Союза и появления новой России. Все было незнакомым и неожиданным, и люди появились иные, с другим мышлением. Так что был нужен новый герой. Нарисовать его сразу не получалось. Я его просто плохо знала, меня воспитывал СССР, а нужно было перестраиваться. По Горбачеву.
— Как обычно выглядит процесс вашего творчества? С чего вы начинаете и что делаете в самый последний момент?
— Начинаю с любой главы, если это роман. Скажем так, со знаковой, с центральной. Дальше она обрастает экспозицией, различными деталями, появляются новые герои. Если рассказ, то всегда с начала. С первой строки. Она имеет огромное значение. Как и последняя.
— Вы уже какое-то время не печатаетесь, почему?
— Печатаю рассказы в интернет-журналах. Но редко. Романы не пишу давно. Не хватает больше сил, хотя издательства меня помнят. В 2008 году тяжело заболела, провела полгода в больнице. В 2016 была ещё одна госпитализация. Творчество — это самоотдача, здесь нужны все твои силы до конца. Увы, их сейчас нет.
Comentarios