Фигура актера часта связана с различными стереотипами. Пытаясь избавиться от некоторых из них, мы поговорили с Марком Кондратьевым, студентом четвертого курса Школы-студии МХАТ и начинающим актером кино и театра о влиянии карантина на искусство, проблемах российского кинематографа и сложностях профессии.
— В каком из уже снятых фильмов тебе хотелось бы сыграть?
— Я бы хотел сыграть в фильме Майкла Чимино «Охотник на оленей» роль Ника (его играет Кристофер Уокен). Она мне нравится тем, что в ней у актёра есть возможность играть сцены, в которых персонаж существует на пределе, на грани жизни и смерти. Вообще актерская профессия интересна тем, что она заставляет находить в себе какие-то очень глубокие вещи и вытаскивать различные ужасы твоего внутреннего мира. Все остальные люди стараются выглядеть добрыми и прекрасными, но актер должен уметь признать, что он не только хороший, но и отвратительный и мерзкий, и быть в состоянии использовать свои реальные отрицательные черты как инструмент работы. Например, когда-то я, Марк Кондратьев, совершил предательство. И, выходя на сцену, я должен показать себя таким ужасным, каким я на самом деле являюсь в определённых своих проявлениях. Это обнажение, и, если оно честное, а не наигранное, это очень болезненная, но удивительная практика.
— Актер — это существо скорее духовное или животное?
— В основе природы актера лежит его животное начало, даже он может быть очень тупым. Конечно, есть умные актеры, например, Алла Демидова, Инна Чурикова, Алиса Фрейндлих, Олег Басилашвили, которые умудрятся пользоваться своими мозгами, а не только своей актерской животной природой. Это очень круто, но в принципе не обязательно. Но я не совсем понимаю, что значит «духовное». Я знаю только, что святой не может быть актером. Профессиональное занятие актерским мастерством и занятия йогой, к примеру, мешают друг другу. В первом случае ты занимаешься самосожжением, ты сыпешь на раны соль, заливаешь их уксусом и начинаешь ножом их расковыривать, а потом выходишь на сцену со словами: «Смотрите, вот мои кишки, красивые, правда?» А святой — это человек, который успокаиваясь, принимает свои раны, и они сразу заживают. Актерская профессия — это профессия дисгармонии. Если у человека, который выходит на сцену, все будет хорошо, это никому не будет интересно.
— Из-за карантина сильно сократилось количество зрителей на спектаклях. Каково это — играть в полупустом зале?
— Отвратительно. Я привык, что, когда я со сцены делаю что-нибудь смешное, все смеются. А когда этот смех в четыре раза тише, начинает казаться, что со мной что-то не так, что я плохой и плохо играю. Я не имею в виду, что актер на сцене постоянно думает о реакции зрителей. Наоборот, если он хорошо играет, то он полностью погружен в то, что происходит между ним и партнером. Но все равно есть некоторая драматургия, в которой заложено, например, что в каком-то моменте зрители смеются. И если это нарушается, актер перестает чувствовать себя уверенно, и играть становиться намного сложнее.
— Почему современное российское кино хуже, чем советское?
— Я не могу сказать, что все фильмы в России плохие, но хороших фильмов действительно пропорционально меньше. Думаю, во-первых, проблема в сценариях. Сейчас мало специалистов, которые понимают, что они пишут текст, который будет произноситься актером. Мне, например, часто приходиться читать пьесы, которые больше похожи на литературный текст. Подозреваю, именно поэтому актеры начинают играть хуже. Они просто сталкиваются с материалом, который не выдерживает их порывов. Во-вторых, в советское время бюджет составлялся совершенно иным способом. Например, когда Никита Михалков снимал «Неоконченную пьесу для механического пианино», группа могла на государственные деньги поехать на место съемок и репетировать несколько месяцев. Сейчас актер приезжает на площадку, берет текст, который впервые видит, и сразу идет играть. Люди занимаются кино как бизнесом, а не искусством.
— Какими качествами должен обладать актер?
— Актер должен быть внимательным. Он может сыграть только то, с чем сталкивался в жизни, но этот опыт не обязательно должен быть его собственным. Я могу, например, посмотреть фильм «Догвилль» Ларса фон Триера и потом сыграть сцену сожжения деревни. Так что актер — это губка, и он должен быть убийственно внимательным ко всему. К каждой подробности окружающего мира и ощущения от этого мира. Например, какая эта сахарница, стоящая на столе, сколько на ней граней, какие чувства и воспоминания во мне это вызывает. Этот эмоциональный багаж и есть орудие актера. Одну и ту же фразу человек может сказать ста миллионами тысяч способами. Голос в Google ничего не вкладывает, а я фразой «Здравствуй» могу сказать: «Я хочу тебя убить», «Хочу тебя поцеловать», «Ничего от тебя не хочу», «Уйди», «Вернись», «Четыре», «Сто восемьдесят пять», «Листок бумаги» и вообще все что угодно. Но для этого важно быть в состоянии почувствовать сто миллионов тысяч разных вещей.
Comments