Моя бабушка Татьяна Гамова родилась в городе Копейске Челябинской области. Когда началась война, ей было семь лет. Я знала о тяжёлом детстве бабушки, хотя она редко рассказывала про те годы. Недавно бабушка заболела пневмонией, и мы могли общаться только по телефону. Во время одного из звонков она начала рассказывать о детстве.
«В июне 1941-го я лежала в больнице со скарлатиной и случайно узнала от медсестёр о начале войны. По тревоге на лицах взрослых я поняла: случилось что-то страшное.
Моя мама, хрупкая, маленькая, лопатой вскопала 50 соток земли, и мы посадили картошку для скотины. Покосы сена были за 100 километров от нашего города. В первый год войны мама ходила туда пешком, подпрягалась к корове и тащила вместе с ней двойной объём сена: для нас и колхоза.
На следующий год стало легче: завод выделил машины для сена. Когда мама была на покосе, я осталась одна с коровой. Мне было около девяти лет. Утром я отводила корову в табун при заводе, после занятий в школе доила её, а молоко продавала ребятам из мужского общежития. Я была настолько скромной и стеснительной, что не могла идти к ним, пока не наревусь от стыда.
На заработанные деньги я купила ситец и скроила платье. Думала, что мама поможет мне закончить. Но она посмотрела на работу и сказала: “Теперь ты будешь шить сама. У тебя прекрасно получается”. Прошло почти 80 лет, а я до сих пор шью.
Отец работал на старом железнодорожном кране. Больше никто не мог управлять этой старой и ржавой машиной, а он мог. Поэтому папе дали бронь на заводе, и его не призвали на фронт. Мама шила гимнастёрки, при чём делала это на дому: она не спускала глаз с одиннадцатилетнего брата Лёши. В ту пору было много беспризорников, среди них оказались Лёшины друзья. Они подворовывали и попали в тюрьму.
В 1942-м году я пошла в первый класс. Учительница была из эвакуированных. Класс попался очень дружный: 12 девочек и столько же мальчиков. По воскресеньям ребята любили собираться у нас дома: играли в снежки на улице, потом сушили вещи над плитой и болтали. Одноклассницы считали маму подругой, могли обсудить с ней что угодно.
Однажды накануне Нового года нам в школе предложили принести талончик на хлеб, чтобы получить на него маленькую ложечку сахара. Мама не дала талончик, потому что семье 250 граммов хлеба были нужнее. Было немного грустно: только я не получила сахар. Но в те детские годы я была очень взрослой, понимающей, поэтому нисколько не обиделась на маму.
Всю войну главной проблемой был голод. Страшный голод. На наше счастье, в Челябинске был мельзавод, на котором продавали отруби. Мама покупала их мешками. Все четыре года мы питались кашей из отрубей и коровьего молока.
Одежды нам тоже не хватало, а зимой было очень холодно: морозы достигали 52-х градусов. Отцу на заводе выдавали форму – тёмно-синие брюки, которые мама перешивала в тёплые платья. В них я ходила в школу.
Одно из ярких детских воспоминаний – сводки информбюро. В городе повсюду висели чёрные тарелки. Когда наши войска занимали рубежи, из динамиков звучал голос Левитана.
Вся наша семья пережила страшные четыре года. Я не помню, как узнала об окончании войны, но после 1945-го жить стало легче. На каждый праздник Сталин отдавал приказ о снижении цен, и мы могли купить многие товары. Через несколько лет я окончила школу и поступила в институт на инженера-металлурга, а брат пошёл в авиационное училище».
Голос на другом конце телефона замер. Кажется, бабушка вернулась в то счастливое послевоенное время. Слёзы на моём лице начали высыхать.
Comments