Борис Яворский работает судмедэкспертом уже 20 лет. В настоящий момент он заведует отделом дежурных экспертов в Одесском областном бюро судебно-медицинской экспертизы.
Специфические интересы
В школу я таскал анатомические атласы: шокирующие картинки человеческих внутренностей поражали воображение одноклассников. Абсолютно все системы знаний, которые объясняли, как устроены различные механизмы, в том числе и человеческий организм, вызывали у меня жуткий интерес. По этой причине я учился в математическом классе, параллельно ходил в химический кружок, а по воскресеньям посещал физико-математическую школу при вузе.
Что касается выбора специальности, еще в годы прохождения практики в больнице я осознал, что работать с живыми – довольно тяжкое дело. Честно говоря, к людям привязываюсь быстро, начинаю им сопереживать, поэтому контакты с больными вызывают во мне эмоциональную бурю. А это значительно мешает рабочему процессу.
Новый опыт с покойными
Попав впервые в морг, я мгновенно испытал приступ любопытства. Мне хотелось пощупать все – баночки с цветными жидкостями, пилы и скальпели, контейнеры с органами. Мы с одногруппницей были настолько увлечены процессом, что по неосторожности были забрызганы кровью и формалином, а весь секционный зал (помещение для вскрытия трупов) наполнился сочетанием едкого и удушающего трупного запаха. Это был забавный опыт.
Даже на начальных порах вскрытие покойников не вызывало судорожный страх или щемящее волнение. Я был воспитан модернистскими текстами, поэтому с отрочества отделял разум и тело, которое остается после смерти. Четкое разделение этих двух понятий приводит к спокойному и взвешенному отношению к физической оболочке мертвого существа.
О вскрытии родных
В нашей отрасли врачебная этика тоже важна. С одной стороны, смог бы я произвести вскрытие близкого человека? Безусловно, да. С другой – захотел бы? Безусловно, нет.
Благо, наш отдел экспертизы трупов состоит из 10 человек, и мы уступаем друг другу случаи, связанные со смертью родных. Если складывается необходимость, а делегировать эту неприятную миссию некому, то не вопрос. В конце концов, наши коллеги тоже умирают. Сегодня ты стоишь за столом, а завтра – на нем лежишь. Поэтому моя обязанность – быть наготове всегда, даже когда дело касается сотрудников отделения.
Медийность и судмедэкспертиза – вещи несовместимые?
До определенного момента я, как и большинство коллег, придерживался позиции «делать свое дело тихо и с пользой», пока не столкнулся с недоразумениями, о которых невозможно молчать.
Ключевым событием, из-за которого я решил завязать с этой порочной практикой, стала история начала тринадцатого года. В следственном изоляторе умер заключенный от тяжелого заболевания, и этот случай взяла на заметку недобросовестная журналистка. Она приехала домой к родственникам покойного и устроила целое представление: со своей командой вынула умершего из гроба, начала его раздевать, а весь процесс фиксировать на видео, которое сопровождалось провокационными комментариями о факте убийства. Трупные пятна преподносились как кровоподтеки, а пересеченные при секционном исследовании реберные хрящи – как сломанные ребра. Вследствие ее «продукт» оказался в центре общественного внимания и привел к бунту в СИЗО.
Несмотря на абсурдность ситуации, ни один эксперт не решился высказаться по этому поводу и расставить все точки над i. Поэтому я сделал публичный разбор сюжета, посекундно опровергая и разъясняя тезисы журналистки. Неожиданно это стало полезным и востребованным. Поскольку никто не захотел брать ответственность за эту медийную сторону жизни, окей, я взял ее на себя.
Инопланетное вторжение
В заблуждение ввел меня случай, произошедший в начале нулевых. К нам привезли пожилую женщину, и, судя по виду, в последние годы жизни она была лежачей больной: у нее были глубокие пролежни на спине и ягодицах, воспаленные кости и суставы. То есть практически все тело представляло собой гноящуюся поверхность. Смерть наступила от сердечной недостаточности. Хоронила женщину ее дочь, абсолютно уверенная в том, что всему виной никакие не пролежни, а проделки инопланетян, которые жгли тело матери лазерами.
Когда я опроверг умозаключения дочери, ей стало понятно, что все эксперты находятся в сговоре с инопланетными существами. Женщина была энергичная и довольно творческая, поэтому сразу же начала писать во всевозможные инстанции: от районной прокураторы вплоть до администрации президента. Каждые полгода из очередной организации к нам в бюро приезжала комиссия, которая «разбиралась» с этим вопросом. Солидные дяди в дорогих костюмах с чувством собственного достоинства с неловкостью изучали результаты экспертиз, проверяя действительность наших исследований. На протяжении 10 лет.
Почти как азартная игра
Несомненно, судмедэкспертиза – достаточно опасная профессия. Например, в морге почти все переболели туберкулезом. Кроме того, многие трупы с ВИЧ или сифилисом. Моя работа приучает очень рационально подходить к вопросам гигиены – это просто вопрос жизни.
Что меня держит в судмедэкспертизе? На протяжении всей жизни мотивирующим стимулом для меня является интерес. Эта деятельность никогда не перестает удивлять: я по-прежнему сталкиваюсь с массой уникальных и интересных событий, напоминающих сюжеты детективов. Весь этот комплекс незаурядных инцидентов держит в глубоком напряжении, почти как азартная игра.
Comments