Рэпер, музыкант, один из основателей первого в России оффлайн рэп-баттла «Slovo» и полуфиналист шоу «Песни» на ТНТ — Сергей Трущев, более известный как PLC, о коммерции в треках, будущем баттл-рэпа и самоцензуре в творчестве.
— Как в твоей жизни появилась музыка?
— Мне всегда нравилось все, что связано с компьютерами. Однажды стоял в магазине с разными дисками и увидел там программу для создания музыки. А я очень увлекался всяким софтом, было интересно пробовать разное, и я подумал: «О, можно музыку делать, прикольно. Классная игра!» И пошло-поехало… Первый трек написал, когда у меня умер друг. Видимо, это нашло такой эмоциональный выход. С тех пор начал писать все больше и больше. У нас была рэп-группа с чуваком еще в начале двухтысячных. Мы вдвоем делали куплеты, и музло тоже вместе: что-то он, что-то я. Потом я сконцентрировался на текстах, выбирал уже готовые биты. А сейчас снова начал вовлекаться именно в процесс создания музыки, делать ее полностью самостоятельно. Так получается точнее выражать эмоции. Музыкального образования у меня нет, хотя оно бы очень пригодилось. Сейчас я наигрываю простые мелодии, что-то бренчу, а, когда нужно усложнить, подтягиваю кого-нибудь из друзей-музыкантов.
— Когда лейблы отказывали в выпуске альбома «Восход», который в результате принес тебе популярность, не возникало мыслей все бросить?
— Нет. На тот момент у меня не было ответственности за кого-либо, кроме себя, ни семьи, ни детей. Когда ты сам по себе, много не надо. Я понимал, что делаю то, что может понравиться людям. Пусть на это и потребуется какое-то время. Когда мы выпустили «Восход», не было никакого эффекта «вау». Но ко мне подходили на улице и благодарили за музыку. Тогда я понял: все было не зря. Уже после «Песен» альбом набрал популярность. Ну, чуть подтормаживают люди. Я привык. У большинства людей собственное мнение, скажем так, недоразвито. Они ориентируются на внешние источники, ждут одобрения каких-то лидеров мнений. Это большая проблема для России: у нас массово не любят непохожесть. Когда появляется что-то новое, непохожее на то, что сейчас актуально, люди не обращают на это внимание, пока кто-то авторитетный не скажет им, что это классно.
— Когда ты садишься писать музыку, задумываешься о том, какой спрос на рынке?
— Когда писал «Новый», не задумывался совершенно. Сейчас некоторые треки делаю, тоже не задумываясь. А какие-то, потому что Макс, мой менеджер, мне говорит: «Давай уже денег заработаем, ну камон!» «Песни» дали определенную аудиторию, но постепенно она уходит, нужно заманивать новую. А новая аудитория ведется на что? На то, что есть в топ-чартах. Такие треки иногда приходится заставлять себя писать. Это как на работу подниматься по утрам. Тебе вроде нравится, но в принципе и дома позалипал бы с кайфом. Для меня коммерческие треки — это челленджи, которые я ставлю сам себе. Мы привыкли создавать, для себя же в первую очередь, некое впечатление о себе: «Я — это вот это, вот это и вот это». Но ты — это что угодно. Как только ты выходишь за рамки своего «я», ты становишься чем-то большим. Я мог поставить себе рамки: «Я рэпер», и никогда не сделать песню «Навылет», потому что это вообще не рэп. Сейчас могу поставить себе рамки, что я осознанный, концептуальный артист, и все дальше и дальше углубляться в эти концепции, а могу сказать: «Да, я и это тоже, но почему не сделать лайтовый трек, под который будут танцевать?»
— Альбом «Новый» как раз не похож на твои предыдущие работы. Не боялся реакции аудитории?
— Этот альбом не коммерческий совершенно. Это альбом-переосмысление. Переосмысление в глобальном плане всего: отношения к жизни, восприятия мира, реальности, окружающих и себя в том числе, того, кто ты на самом деле. Здесь меня меньше всего волновало, как отреагирует аудитория. Гораздо больше — то, насколько у меня получится упаковать в эту форму тот месседж, который хотел донести. Такие очень эгоистичные амбиции. Ты всегда хочешь намного большего. То, что получается, это, скорее, компромисс между тем, что хотелось бы получить в идеале, и тем, на что ты способен. Бывало, я ставил на какой-то трек, а он не выстреливал, или выстреливали совершенно неожиданные треки. Тогда я перестал ставить ставки: никогда не угадаешь. Это как растить ребенка и думать: «Так, он у меня будет врачом», а потом сильно расстраиваться, когда он вырастает рэпером. Та же тема с музыкой. Ты можешь сколько угодно пытаться что-то предсказать, а что получится на выходе, you never know.
— Зачем ты пошел на «Песни» на ТНТ?
— На кастинг меня притащил друг, уговорил попробовать. Я просто доверился ему, пошел. Потом уже, когда посмотрел, как работает команда, подумал: «О, нифига они крутые ребята!» Шоу дало мне много полезных ресурсов: связей, знакомств. Я там познакомился с огромным количеством интересных людей, как среди участников, так и среди тех, кто был за кадром. Сам проект был очень удачный. Они не пытались сделать какое-то фрик-шоу, а всем позволили быть собой. В подобных проектах в большинстве случаев людей не заставляют вести себя как придурки, они сами по себе ведут себя так, поэтому получают осуждение. Я, надеюсь, не вел себя как придурок.
— Почему «Slovo» не стало таким популярным, как «Versus»?
— Создатели «Versus’а» посмотрели на нас, учли наши ошибки и сделали круче. Они начали приглашать на баттлы звезд, а те естественно стали подтягивать свою аудиторию. У нас не было возможности приглашать звезд: мы находились в Краснодаре, денег не было, а им надо было платить гонорары, оплачивать перелеты. Ну, и плюс, мы не рассматривали звезд как баттл-рэперов, потому что в большинстве своем они в этом ужасны. Нам удалось акцентировать внимание на крутых баттловиках. Люди, которые разбираются в культуре, понимали и признавали, что «Slovo» в баттл-рэпе как профессиональный спорт. Вот есть профессиональное фигурное катание, а есть «Ледниковый период» на Первом канале. И профессиональные выступления посмотрит гораздо меньше людей, чем на то, как на коньках гоняет условная Лолита Милявская.
— Ты активно высказываешься на какие-то политические темы в соцсетях, но в песнях почти не говоришь об этом, это принципиальная позиция?
— Я не хотел бы углубляться в это и становиться каким-то политическим в творчестве. У меня есть такие треки. Допустим, «Ветер перемен» — политический трек, это очевидно. Публика до сих пор не понимает, о чем песня «Пусть горит». Она о массовых беспорядках, на Болотной в том числе. Поэтому очень забавно исполнять ее на каких-то городских праздниках на центральной площади. Я эти темы затрагивал и затрагиваю, в каких-то треках есть строчки-отсылки, но люди не углубляются настолько в музыку. Они привыкли, что это фоновый продукт, и не вникают, не пытаются это анализировать. Каждый артист сам для себя решает, хочет ли привлекать внимание к проблемам или быть вне политики.
— А ты какой артист?
— Какой есть. Тебе решать, каким ты меня видишь. Я просто делаю то, что в кайф.
Comments