«Наши писатели были умнейшими, талантливыми людьми и необыкновенно интересными собеседниками»

 «Чудо-редактор» Лариса Козленко рассказывает о знакомстве с Окуджавой, Трифоновым и специфике работы над серией «Пламенные революционеры»

- Как вы пришли в издательское дело?

- Мое издательское дело началось в «ТАСС». В 60-х годах была создана небольшая группа, которая так и называлась «редакционно-издательская группа». В нее входила я и еще двое сотрудников. Мы создали справочник «Страны мира сегодня». Зарубежные корреспонденты присылали нам сведения стран мира и эти сведения постоянно обновлялись. В 74м году неожиданно мне предложили перейти в издательство «Политиздат» в редакцию серии «Пламенные революционеры». Поскольку это художественно-документальное издание, а книга для меня с детства - это огромная часть жизни, источник знания и утешение, то переход в Политиздат был огромным соблазном для меня, и я согласилась.

- В чем заключалась работа над серией «Пламенные революционеры?»

- Я пришла туда редактором. Особенность этой серии заключается в том, что это художественно-документальное издание. Сочетание художественного вымысла и документа - это особое мастерство писателя. Герои - реальные революционеры всех времен и народов, начиная от Спартака и заканчивая большевиками в России. Нам на работке очень помогали младшие редакторы. Они проверяли документальную основу, и очень часто авторы были вынуждены дорабатывать произведения по замечанию редакторов. Еще нашей задачей было привлечение новых авторов для написания текстов. Например, на литературном кружке Виля Липатова я встретилась с молодым писателем Александром Русовым, который происходил из семьи Кнунянцев. Я рассказала ему о нашей серии, и Русов, заинтересовавшись, стал писать о революционере Кнунянце. 

Серия "Пламенные революционеры"

- С какими писателями вы познакомились в «Политиздате»?

- Наша редакция была очень теплым местом для писателей. У нас издавались и часто бывали Окуджава, Трифонов, Юрий Давыдов, Левандовский, Гордон и многие другие. Наши писатели были умнейшими, талантливыми людьми и необыкновенно интересными собеседниками. Например, я помню, что все обожали встречи с Натаном Эйдельманом. Он был златоустом. Когда он приходил в редакцию, все резко заканчивали работу, и начиналась увлекательнейшая беседа. Вся редакция оживала. Вообще у нас было много веселых и остроумных авторов. Особенно, по моему мнению, остроумием отличались Камил Икрамов и Валерий Осипов. Когда они начинали очередной веселый разговор, мы, сотрдудники, просто падали со стульев. Редакция у нас была очень дружная, все мы были единомышленниками. Но, конечно, это не значит, что наша работы была легкой. 

- Общались ли вы близко с кем-то из авторов вне издательства?

- Я довольно хорошо знала Трифонова и Борщаговского. Вообще Трифонов был мужем моей хорошей подруги. Это был необыкновенно интересный, умнейший человек тонкой натуры. Он раскрывался далеко не перед всеми и далеко не всегда. А с Борщаговским мы работали над книгами вне издательства. Это была прекрасная совместная работа, полная взаимопонимания. На книге о Бабушкине он даже написал мне такую строчку, которая очень запала мне в душу. Он написал: «Моему чудо-редактору». 

- Были ли у вас какие-то трудности в ходе работы? 

- Их было много, но мне почему-то особенно запомнились некоторые трудности в работе с Валерием Осиповым. Он планировал выпустить книгу о Плеханове. Плеханов был мыслителем, а не подпольщиком с тюрьмами и побегами за спиной, как тогда считали некоторые. Трудность состояла в том, что наше руководство не сразу признало его революционером, поскольку он был меньшевиком. Была так же трудная и интересная работа с Левандовским. Он писал о французском революционере Жан-Поль Марате. Дело в том, что задачей автора и редактора было не «лакирование» героев, а описание их такими, какими они были в реальности. А в реальности, как мы теперь понимаем, люди эти были абсолютно разные и специфичные. Они отдавали жизнь идеям, проходя через кровь и совершая сугубо революционные действия. Была еще такая любопытная вещь, которая тоже составляла трудность: сподвижники и соратники многих наших героев были еще живы. А, как известно, свидетели - это люди пристрастные. Они помнили многое и со многим были не согласны. Они часто отправляли нам письма с критикой и замечаниями. 

- Как оценивались книги читателями? 

- Моя редакторская работа была и культуртрегерская. Я считала своей главной задачей предоставление верных сведений о разных временах, странах и революционных обстоятельствах. То есть это было и образовательное начало для читателей. Поэтому книги наши расходились очень широко. Сейчас мне даже трудно представить такое, но это были трехсоттысячные тиражи, расходившиеся по советскому союзу. Их раскупали очень быстро, и даже приходилось выпускать вторые издания. Самое, наверное, приятное для меня сейчас - это то, что когда я бываю в разных библиотеках, например, вот недавно, в санатории - я обязательно вижу свои книги! Они, конечно, уже не собраны серией, но в разрозненном виде я вижу наше характерное издание, и это напоминает мне о тех прекрасных годах в издательстве и всегда вызывает улыбку!