Алексей Стаценко, основатель проекта JetHackers и топовый автор Хабра, поделился историей зарождения идеи своего реактивного ранца и рассказал о первых шагах его создания.
— Ваши публикации на Хабре начались еще в 2013 году, и они уже тогда затрагивали тему инноваций. Как вас вообще вас заинтересовала эта сфера и как все начиналось?
— Прежде всего скажу, что я обычный любопытный пацан из 90-х, который во дворе палками сбивал жестяные банки и играл в Марио. Я не сидел в углу и не мечтал о каких-нибудь сверхтехнологиях. Мне не нравились все инновации — меня скорее интересовали какие-то вещи из будущего. И мне всегда хотелось всё разузнать про них.
А потом случился Хабр. Я тогда случайно узнал, что в мире уже существуют 3D принтеры. В 2013 году увидел один в мастерской и час стоял и смотрел на то, как он работает. Не верил, что такое бывает. И попросился туда работать. На любых условиях, хоть бесплатно. Стал копать под эти принтеры. Была мысль, что сейчас мир изменится с этими штуками, как с атомной энергией. А потом понял, что это может быть применимо пока только в очень узких областях.
Очень нравились нейроинтерфейсы, потом заинтересовался дронами и коптерами. Узнавал, что возможно, а что нет, разбирался, узнавал абсолютно все, что мог. Тогда решил, что моя суперспособность — это честное информационное сопровождение, без маркетинговых заморочек. Не писать чушь, веря маркетингу недобросовестных инженеров, а быть правдивым источником. И чтобы это не валялась просто так, я этим делился с народом через Хабр.
А в 2014 году промелькнула новость, что швейцарец облетел гору Фудзи 8 раз на реактивном крыле. Я в это не поверил, полез искать информацию и написал статью на Хабр. Так все и началось.
— А как же изобретательская жилка?
— Я же ленивый. Стал искать, кто в России занимается реактивными ранцами. Хотел сделать так же, как раньше: найти конструкторское бюро и попроситься на работу в стиле «Вы ж нормальные инженеры, а я так, проходимец-авантюрист!». Но я не нашел, кто бы этим занимался. Так года два мыкался и понял: хочешь реактивный ранец — сделай его сам.
Стал разбираться и решил все-таки попробовать. Я с самого начала сомневался, что у меня что-то получится. Но вдруг таких балбесов, как я, сотни в России? Там и народ подтянется. А дальше все само пошло: с уроков труда ничего сам не делал, а тут заново взял шуруповерт, вспомнил, чем отличается болт на три миллиметра от болта на четыре миллиметра. Накупил кусков алюминия, насверлил в них дырок, соединил болтиками — получился такой же конструктор, как в детстве. Только детальки побольше.
— И с реактивным двигателем….
— Ну да, но это отдельная тема! Задача той конструкции, которая сейчас у меня — не разваливаться и держать минимальную лабораторную нагрузку. Я изначально шел к опровержению мифа о том, что это невозможно в России. Хотел показать, что все работает, бензин не капает, и даже есть тяга. Я не называю это готовым изобретением, нет. У меня стоит аппарат, который не взрывается и не разваливается от удара ногой в бок. Как говорят в инженерно-изобретательских кругах: первый прототип надо из подручных средств собрать и сфоткаться в нем. Так и у меня. Это закон жанра!
— Были ли моменты, когда руки опускались?
— Конечно да. Особенно в начале, когда только начинал заниматься ранцем. Было стыдно и страшно, но это как с прыжком со скалы. Когда сделал шаг — отступать некуда. Адреналин прет неимоверно! Первые три-четыре месяца был очень сильный заряд энтузиазма. Такой, что трудно было уснуть. Подрывался с кровати в пять утра, чтобы ехать в магазин стройматериалов, а оказывалось, что он с 8:00 работает. Три часа ходил по комнате, не мог спать, хотелось воплощать мысли в реальность. Очень смелые планы были. В феврале только заявил, но был уверен, что в апреле уже будем летать. Когда расходятся желаемые картинки с действительностью — становится грустно. Планировал, что в первый месяц откликнется 10 инженеров — откликнулся один. Естественно, руки постоянно опускались. Но ничего, двигался дальше.
На этот счет мне нравится высказывание Черчилля: «Успех — это движение от неудачи к неудаче без потери энтузиазма». Только у меня он еще и нарастает. Очень, кстати, поддерживали успехи коллег по цеху. Французов — когда они перелетели через Ламанш, швейцарцев — когда они на крыле какие—то фигуры высшего пилотажа вытворяли. Все, чего они добивались, мне помогало.
Comments