Час дня, только что закончился полдник. Все готово к поездке в семью выходного дня. Визжит проверка пожарной сигнализации, действует на нервы. Влад стоит в пустом холле детского дома с яблочным пакетированным соком и синим мусорным мешком — в нем остатки вещей, которые не поместились в скромный чемодан, облепленный по бокам скотчем с инициалами «В.С» — Влад Соколов.
Семья выходного дня — это вид временной опеки, который не подразумевает постоянного устройства ребенка в дом. Благодаря этой форме попечительства дети учатся бытовым правилам в домашней обстановке. Из-за пандемии воспитанники детских домов лишились и этой возможности, но одиннадцатилетнему Владу в последний момент удалось вырвался из казенных стен в настоящую семью, где не нужно обедать по расписанию.
Этот же шрифт с черной печатью на его железной кружке, которая больше напоминает тюремную, нежели детскую. Все вещи мальчика просвечивают сквозь мусорный пакет. Владу десять, он учится в коррекционной школе Выборгского района Санкт-Петербурга и мечтает стать джентльменом. В октябре 2019 года ребенку диагностировали СДВГ, он практически не может усидеть на месте и постоянно говорит.
Мальчик не выносит тишину, а находиться без дела больше пяти минут для него — ад. Надоедливая сигнализация все еще продолжает свою проверку на прочность. «Тааак, а ну-ка быстро! Когда пожарка приедет? Мы горим, горим?» — дергается Влад , но натыкается на апатичный взгляд охранника. «Да это проверка, не горит никто», — вяло доносится ответ из дежурки.
Этот диалог прерывает вошедшая с охапкой бумаг Екатерина Яшина — детский психолог и временный опекун Влада, она забирает мальчика на месяц. Пандемия отодвинула их встречу, но не помешала женщине собрать все документы на временную опеку.
Этот диалог прерывает вошедшая с охапкой бумаг Екатерина Яшина — детский психолог и временный опекун Влада, она забирает мальчика на месяц. Пандемия отодвинула их встречу, но не помешала женщине собрать все документы на временную опеку.
Хорошая профессия
«Катюша, садись быстрей в машину, я тебе дверь открыл. Давай-давай! Да не открывай сама, не надо!» — поторапливает он. Екатерина с терпеливой улыбкой кивает и садится. «Раньше такого не было... Где он этого нахватался? Пубертат? Нет, скорее в детдоме научили. Да-да...» — произносит женщина шепотом.
«А можно сказать? — спрашивает Влад, и тут же, не дожидаясь ответа, добавляет, — А джентльмен это хорошая профессия? Я вот когда вырасту, то буду джентльменом. Мне подойдет?» За последний год, проведенный детском доме, о джентльменских манерах ему остается только мечтать, но открывать девушкам двери он уже научился.
Окна напротив
Серая панельная девятиэтажка, где вырос Влад, стоит прямо напротив детского дома Выборгского района Санкт-Петербурга. Каких-то двести метров отделяют его родной дом от другого, государственного, с серыми стенами и принуждением доесть кашу на завтрак.
«Мама водку заставляла пить и слова плохие говорила - на эс и на бэ, а еще покупать пиво вечером, но я не соглашался, это пиво ведь. Катюш, а ты моя мамочка?» — ребенок боязливо озирается на детского психолога. Он так свободно рассказывает, как соседи кормили его после очередной семейной ссоры, что складывается впечатление, будто мы обсуждает повседневные темы. «Из дома я не сбегал, а гулял». Гулять Влад выходил в основном ночью или по просьбе мамы — за алкоголем. Иногда он не возвращался домой и спал у соседей, либо в подъезде родной хрущевки.
На прощание
Вскоре Влад понимает, что рано или поздно придется возвращаться в детский дом по тому же унылому лабиринту спального района. И снова доказывать свое право быть услышанным, свое право просто быть. Его привычная улыбка превращается в тонкую полоску. Мальчик спрашивает: «А где твой дом, далеко? А папа с мамой? Мой папа вот умер, но говорят, что хорошим был, а я не помню. Но скучаю по нему. Вот ты поедешь на свободу, а я — в тюрьму. Можно тебя обнять?» Он избегает смотреть в глаза, шаркает носком пол. И крепко обнимает. По-джентльменски.
Comments