Татьяна Фельгенгауэр — ведущая утреннего эфира на «Эхе Москвы», в 2017-ом году она пережила нападение, а через год стала одной из людей года по версии журнала «Time». В интервью журналистка дает советы себе двадцатилетней, вспоминает командировку в Ингушетию и рассказывает, почему желание «поплясать в час ночи» останется с ней до конца жизни.
— Ваша цитата: «Я люблю, чтоб было эгегей, весело». Над чем вы обычно смеетесь?
— Мне достаточно весело в любой ситуации, хотя представление о веселье у меня немного странное. Меня много всего забавляют: смешные видео про котиков, Саша Плющев в игровом стриме, нелепые каламбуры. Я в принципе человек, живо реагирующий на юмор, поэтому вокруг меня бесконечное количество смешных вещей. Но начинаю обычно с себя, люблю посмеяться над собой.
— Вы часто шутите над возрастом. Это всё юмор или вы действительно ощущаете себя старой?
— Сегодня я ощущаю себя на восемнадцать, завтра — на сто восемнадцать, а послезавтра так, как будто бы мне восемь. У меня нет бремени прожитых лет, так, иногда какие-то факты проскальзывают. Например, из своих 35 лет 18 я работаю на «Эхе Москвы», и в фоновом режиме об этом никогда не задумываюсь. А потом раз — зашла речь о стаже работы, и я думаю: «Ничего себе».
— А вас можно назвать авантюрным человеком?
— Авантюрным нельзя. Но у меня были по молодости истории, когда я не думала ни о безопасности, ни о здоровье, и в какой-то момент обнаружила себя в Ингушетии в группе с незнакомыми людьми. Всё потому, что мы решили поехать взять интервью у местного правозащитника в разгар контртеррористической операции. Можно ли назвать это авантюрой? Наверное, да. А журналист скажет: «ну, нормально, поехала к источнику поговорить».
— Сейчас не скучаете по временам, когда можно было так легко сорваться в Ингушетию?
— Это был большой период жизни, с командировками, репортажами на терактах, походами в суды, но нет, не скучаю. Если мне интересна тема — я все равно иду работать «в поле». Например, мы с Сашей Плющевым всегда ходим на большие уличные акции именно для того, чтоб посмотреть собственными глазами то, о чем на следующее утро мы будем говорить в эфире «Эха». Потому что иначе придется читать Маргариту Симоньян, которая рассказывает про протестующих со взрывпакетами. А я там была, и видела, что то, о чем пишет Симоньян — ложь.
— Это интервью прочитают в основным молодые, а можете вспомнить себя 15 лет назад? Что бы вы сказали двадцатилетней Тане Фельгенгауэр?
— Так, давайте вспомним что вытворяла тогда Таня... Я бы сказала так: «Таня, будь чуть смелее. Забрасывай синдром самозванца, это все фигня. Действуй — можно и поактивней. И начни наконец учить английский».
— Что такого вы вытворяли?
— Я работала в службе информации и параллельно училась в институте, пыталась все-все успеть, уложиться. Тогда еще хотелось ходить в ночные клубы, танцевать до утра, а потом, в воскресенье, снова на надо бежать смену в «Эхо». Все только с клубов возвращаются в семь утра, а я уже на работу иду, было круто.
— А сейчас не хочется тусоваться?
— Хочется, но уже немного по-другому. Периодически возникает тяга где-нибудь поплясать посреди ночи. Думаю, это желание со мной до конца жизни останется. Но также хочется и в гости к друзьям сходить, и поспать очень хочется. Вот что я точно знаю: по сравнению с двадцатилетней, тридцатипятилетняя Таня гораздо больше нуждается в сне. Поэтому то, что я могла себе позволить тогда, сейчас уже не могу. Организм уже говорит: «Забеги на четыре часа сна и дальше работать — это нам больше не годится».
— Вы себе в каком возрасте больше нравитесь?
— В любом. Таня в каждом возрасте по-своему прекрасна, даже если она сама в себе сомневалась.
Comments